ЭММА БОВАРИ (фр. Bovary Emme) — героиня романа Г. Флобера «Мадам
Бовари» (1856). Реальный прототип — Дельфина Дела-мар, жена лекаря из
города Ри близ Руана, умершая в возрасте 26 лет, отравившись мышьяком.
Впрочем, сам писатель уверял, что «все действующие лица его книги —
вымышленные». Тема женщины, скучающей в браке и обнаруживающей
«романтические» стремления, возникает в раннем рассказе Флобера
«Страсть и добродетель» (1837), затем в первом романе, названном
«Воспитание чувств». Среди литературных прообразов Э.Б. называют
героинь Жорж Санд, чаще всего Индиану. Э.Б.— классическая романтическая
героиня, взыскующая «подлинности» бытия и стремящаяся осуществить
«права сердца» в мире реальных социальных структур. Юная девушка, дочь
фермера, воспитанная в монастырском пансионе, затем жена
провинциального лекаря, Э.Б. с самой юности и до печальной зрелости
живет иллюзорными представлениями о воплотимости романтической мечты.
Время от времени она предпринимает попытки обрести искомый идеал в
реальном существовании, столь чуждом божественных красот, явившихся ей
на страницах Вальтера Скотта, Ламартина и других романтических авторов.
Образ воображаемого мира, литературные и религиозные призраки которого
так манят барышню Руо (все эти «любовники, любовницы, сердечные
тревоги, дремучие леса, соловьиное пение в рощах, герои, храбрые как
львы, кроткие как агнцы», «звуки арфы на озерах, лебединые песни, голос
Предвечного»), иронически осмыслен автором как заведомо «неистинный»,
не только не имеющий отношения к действительной жизни, но, что важнее,
отвлекающий душу от познания подлинной красоты. Однако и
действительность дана в романе в весьма непривлекательном виде, во
всяком случае такова социальная реальность провинции, где
разворачивается драма Э.Б. («Считают, что я влюблен в реальное, а между
тем я ненавижу его; только из ненависти к реализму я взялся за этот
роман»,— пишет Флобер, объясняя свой замысел «воссоздать серый цвет
заплесневелого существования мокриц» и историю женщины, чьи «чувства и
поэтичность фальшивы».) Таким образом, если верить автору, многократно
прокомментировавшему свое творение, перед читателями — повествование о
беспросветной «прозе жизни» и о беспомощной, вульгарной попытке
освободиться от ее давления, противопоставив последнему
«костюмированную» любовную интригу и надуманный идеал. Э.Б. легко
обвинять, что обыкновенно и делают критики, ссылаясь на самого Флобера.
В то же время ее образ — один из немногих женских характеров в мировой
литературе, способных вызвать столь противоречивые мнения: Бодлер писал
о недосягаемой высоте души Э.Б. и восхищался ее «близостью к идеалу
человечности»; наш соотечественник Б.Г.Реизов находит у Э.Б.
«фаустовское беспокойство» и даже видит «пути, ведущие от Прометея и
Каина к Эмме Бовари». Попытки прочитать образ, не игнорируя
противоречивые свойства героини, привели к признанию у нее
«извращенного сознания» и «живой, страдающей» души, «открытой и нашей
насмешке и нашему состраданию одновременно» (А.В.Карельский).
Наследница «смешных жеманниц» и господина Журдена, созданных Мольером,
героиня Флобера смеха не вызывает. Весьма любопытны ее портреты,
которых так много в книге. Можно говорить об игре с ракурсами
восприятия, которую предпринимает автор, то рисуя красивую женщину под
взглядом восхищенного и робеющего Шарля, то описывая томные позы Э.Б.,
ее взгляд и туалет такими, какими они видятся Родольфу, то являя ее
отражение в глазах юного Леона. Но в памяти читателя запечатлевается
образ героини, способный вызвать не столько восхищение, сколько
озадаченность этой претенциозной жены провинциального лекаря: черные
волосы, кольцами падающие ниже колен, белая кожа на пурпурном фоне,
бледное, как полотно, лицо с огромными глазами, опущенные уголки губ.
Благородная монументальность облика Э.Б. служит ее характеристике не
менее, чем описание ее «падений», перечень ее ошибок и долгов. Э.Б., по
признанию простодушного Шарля, павшая жертвой рока, и впрямь может
показаться античной героиней, чудом возродившейся во французской
провинции, чтобы сполна узнать масштаб деяний, которыми живет новое
общество. «Несоразмерность» Э.Б. миру, в котором она родилась и
решилась противопоставить «законы сердца» мощи «мира без богов»,
воплощенная прежде всего во внешности флоберовской героини, — один из
мотивов, сопровождающих образ на всем протяжении его развития. Этот
мотив выполняет своего рода «фундаментальную» функцию, мешая отнестись
к истории мадам как к вульгарному житейскому эпизоду, героиня которого
достойна брезгливого сожаления или в крайнем случае осторожного
сочувствия. «Античный комплекс» образа Э.Б., вмещающий ее бунтарство
против социума (Антигона), запретные иррациональные страсти, ведущие к
душевному распаду (Федра) и самоубийству, разумеется, не может
безоговорочно возвеличить и оправдать мадам Бовари, как не может до
конца и объяснить. Несомненная ее «вина» — в глубокой неорганичности,
высокомерном презрении к тому невзрачному облику «мировой тайны»,
который явлен ей в трогательной и, несмотря на скромное обличье, очень
духовной любви Шарля, в прошедшем почти незамеченным рождении дочери.
Вина ее и беда в глубоко присущем человеку обыкновении более доверять
уже однажды «сформулированному», чем стремиться узреть разлитую в мире
гармонию собственным духовным усилием. Так, Э.Б. зачарованно наблюдает
«в блеклых тонах написанные картины, на которых мы видим пальмы и тут
же рядом — ели, направо — тигра, налево — льва, вдали татарский
минарет, на переднем плане — руины древнего Рима… в обрамлении
девственного, тщательно подметенного леса». Этот образ насильственной
гармонии, поработившей сознание героини, - поистине то, что теперь
называется «кичем», с присущей этому явлению агрессивной и простодушной
убежденностью, что красота всегда «готова к употреблению», что все
символы и знаки скрывают за собою доступную и легко усваиваемую
реальность.
«Утопия» Э.Б. и ее крушение вряд ли нуждаются в развенчании. Знаменитая
фраза Флобера: «Мадам Бовари — это я» — способна остановить любителя
бичевать литературных героев. В то же время «кичевое сознание» героини
романа — проблема для критиков, до сих пор нуждающаяся в разрешении.
Возможно, все дело в «неверии» Э.Б., мешающем прийти к гармонии с
«наличным бытием», может быть, проблема в «мужской природе»,
сопротивляющейся длительным, изнуряющим страстям, о чем также писали
исследователи романа. Очевидно одно: неверная и расточительная жена
ионвильского доктора, склонная к красивым позам мечтательница о
несбыточном принадлежит к самым «захватывающим» и «сокрушающим сердце»
литературным героиням.
Образ Э.Б. вошел в мировую культуру как одно из наиболее точных и
исчерпывающих высказываний о проблеме женщины и социума. Черты Э.Б.
можно найти во многих страстных и падших героинях последующих времен,
среди которых Анна Каренина и даже чеховская Попрыгунья.
Образ Э.Б. был воплощен на сцене и в кинематографе. Экранизации романа
осуществля ли Ж.Ренуар (1934), Г.Лампрехт (1937); В.Миннелли (1949).
Самая знаменитая инсценировка - спектакль А.Я.Таирова с А.Г.Коонен в
главной роли (1940).
Лит.:
Фрид Я. Постав Флобер // Флобер Г. Собр. соч. М., 1983. Т.1; Науман
Манфред. Литературное произведение и история литературы. М., 1984;
Карельский А.В. От героя к человеку. М., 1990.
|
