Василий Блаженный. Времена Ивана Грозного

"Юродивый, безумный, божевольный, дурачок, отроду сумасшедший, народ считал юродивых божьими людьми, находя нередко в бессознательных их поступках глубокий смысл, даже предчувствие или предвидение… В. Даль. Толковый словарь

В старину на Руси юродивых было великое множество, но, пожалуй, самым значительным из них считался Василий Блаженный, поражавший московский люд чудными поступками и пророчествами во времена Ивана Грозного.

Василия настолько почитали, что после смерти был он канонизирован (причислен к лику Святых) Церковью и похоронен в Москве, в склепе Покровского собора, «что на рву» (построен в 1555 — 60 гг. зодчими Бармой и Постником, в честь победы над Казанским ханством).

Впоследствии, народ прозвал Покровский собор — храмом Василия Блаженного.

Василий был удивительным человеком. Ел что Бог пошлет, спал где придется, в лютые морозы ходил босой, в лохмотьях на голом теле. О нем слагалось множество легенд. Утверждали, что мог он ходить по воде, как по суше. Сам царь Иван Грозный чтил и даже побаивался юродивого.

И было за что. Помните потрясающую картину И. Е. Репина «Иван Грозный убивает своего сына»?

Об этом страшном преступлении упоминалось в летописях, о нем слагались поэмы, песни…

Василий Блаженный знал об убийстве еще задолго до того, как оно произошло.

Вот как это было.

К умирающему Василию пришел проститься царь с сыновьями — старшим Иваном, наследником престола, младшим Федором и дочерью Анастасией.

— Благослови, — обратился Иван Грозный к умирающему, — всех нас, и особливо старшего сына моего — Ивана, будущего Царя Московского.

- Не будет он царем… — прошептал умирающий. — не бывать тому.

- Как не бывать? — удивился Грозный.

— Этот… этот будет царем, — и Василий указал пальцем на слабенького, малорослого Федора, — а тебе, — обратился он к статному, высокому красавцу Ивану, — не быть царем на Москве. Облако над тобой кровавое. Берегись… берегись…

— Да что случится-то с ним? — встревожился за своего любимца Грозный, — ведь, словно зеницу ока, берегу я Иванушку…

— Грех великий возьмешь на душу! — прохрипел Василий,— и не будет тебе за это спасенья… царь Ирод!

— Какой грех?! Говори!!!

— Ступай. Утомился я.

— Это царя ты гонишь отсель?! Да как смеешь… холоп!

- Я пред Небесным Царем нынче предстану, что мне земные владыки? Ступай же. Ступай.

Ни слова не сказав, вышел из кельи царь с чадами своими и домочадцами…

И сбылось страшное пророчество. В припадке безрассудного гнева убил царь своего любимого сына и наследника Ивана.

Вот еще одно свидетельство удивительного дара Василия Блаженного.

Все двери были открыты перед ним. Он мог свободно заходить как в лачугу бедняка, так и в царские или княжеские хоромы.

Однажды, на царском пиру, повел он себя весьма дерзко. Вошел в горницу, где пировал Грозный с боярами да гостями, и на пол в углу уселся. Сидит, руками размахивает, сам с собою разговоры ведет. Велел царь поднести ему лучшего заморского вина, что считалось особой милостью. Поднесли слуги Василию золотую чашу, а он возьми да и выплесни вино на пол. Подумал царь, что случайно так вышло, и крикнул слугам, чтобы вторую поднесли. И снова вылил Блаженный вино на пол.

Нахмурил царь брови, да ничего не сказал. Третью велел поднести. Но и эту вылил юродивый.

В гневе ударил царь посохом об пол и закричал: «Ты что это делаешь, охальник?! Царскую милость словно помои на пол выливаешь!»

— Я, царь-батюшка, — как ни в чем не бывало сказал юродивый, — твоею милостью пожар в Новгороде тушу!

— Что значат твои слова? — растерялся царь.

— Полгорода, батюшка, уже сгорело, и только милость твоя, трижды дождем благоуханным пролившись, огонь потушила! И, отвесив царю земной поклон, вышел юродивый из горницы.

Знал царь, что за "темными словесами" и пророчествами Василия всегда правда кроется, и спросил у бояр: "Что же сие значит?" "Вели-ка, царь-батюшка, — молвил самый старый боярин, — послать в Новгород гонца, — может, там и впрямь беда случилась?"

Послал царь гонца. Ждет с нетерпением, и возвратился гонец с известием.

Лето в новгородской земле выдалось жаркое, засушливое. Ни дождичка. В городах тогда дома по большей части из дерева строились, чуть ли не от малой искры загорались. И что самое чудное, Как раз в то время, как пировал царь с боярами да гостями — загорелся Великий Новгород. Тушили-тушили, — никак с огнем не сладить, и вдруг, словно милость Божья, хлынул небывалый ливень и вмиг загасил огонь.

Позвал однажды царь Иван Грозный Василия Блаженного и сказал ему:

— Поведай-ка мне, божий человек, когда смерть за мной явится?

И ответил юродивый:

— Знамение тебе будет, царь-батюшка. Как увидишь высоко в небе, над самой колокольней Ивана Великого, крест огненный, так и знай — это смерть твоя пожаловала, а умрешь ты от яда медленного, который в кубок тебе самый близкий друг и советчик подмешает.

— Кто?! — вскричал царь, ударив посохом оземь, — а имя его знаешь?

— Знаю… знаю, батюшка, да не скажу тебе…

— И на дыбе не скажешь?

— И на дыбе не скажу, царь-государь, не велено.

- Кем не велено?

- Господь Бог не велел, милостивец.

Испугался царь и сказал:

— Ступай, ступай себе, божий человек, иди, иди…

— Батюшка, — попросил Блаженный, — дай грошиков на прянички аль пирожки.

Бросил ему царь золотой:

— На, купи, сколько хочешь, пряничков медовых, пирожков, орехов и о государе своем помолись…

Как только ушел юродивый, позвал царь скоморохов, гусляров, девок-плясуний, выпил кубок заморского вина, и отступили от него черные мысли.

«Мало ли что дурак скажет», — подумал он, да и позабыл вскоре.

Прошло много лет с того пророчества, и вот однажды, зимой 1584 года, в ночном небе над колокольней Ивана Великого появилась огромная комета. Светло, как днем, стало. Высыпал люд московский на чудо поглядеть, вышел на крыльцо и сам царь Иван Васильевич, глянул он на комету, побледнел, зашатался, ибо имела она вид огненного креста.

Вспомнились царю слова Василия Блаженного.

«Вот и смерть моя пожаловала», — прошептал царь.

Но не хотел он мириться с этим и послал гонцов далеко-далеко на север, в Лапландию, где жили двенадцать могущественных волхвов.

Привезли их в Москву, и повелел им царь отвести от него смерть, но как ни старались волхвы, все было понапрасну. Неминуемо надвигалась царева смерть. И сказали тогда Грозному волхвы:

— Не можем мы, государь, смерть твою отвести.

— А когда придет она, — спросил царь, — ведомо ли сие вам?

И назвали волхвы день — восемнадцатое марта.

Разгневался царь:

— Не моя смерть в тот день придет, а ваша гибель неминучая, — и велел он заточить их в темницу, сказав: — Ежели и впрямь придет в этот день за мной смерть — ваша правда. Каждый получит по сто золотых, собольей шубе и будет отпущен на волю, а ежели нет — будете гореть заживо!

В тот день, восемнадцатого марта, поднялся Иван как никогда бодр и свеж и молвил:

— Накаркали зря вороны! Ишь какую смелость на себя взяли — день государевой кончины предсказывать! Сие лишь одному Господу ведомо!

И велел он ближнему боярину, князю Бельскому, предать волхвов лютой казни. Сжечь их на костре.

Пришел Бельский со стражниками к в темницу и говорит:

— Лжецы лукавые! Бодр и здоров государь. Готовьтесь к смерти!

Привязали несчастных к столбам и хворост подожгли. А царь наблюдал за казнью в окошко. Слух у Грозного был острый, и ветер донес до него слова и одного из казнимых:

— Не радуйся, царь-ирод! День ведь только начался и неведомо как завершится.

Отобедал царь с аппетитом, потом сходил в баню и сел играть в шахматы с ближайшим советчиком своим — боярином Годуновым. Внезапно побледнел государь, за грудь схватился, упал на ковер и тотчас дух испустил…

Так повествует легенда.

Во все времена были на Земле люди, которые умели сообщать окружающим повороты их судеб и предвидеть события. Кроме Василия Блаженного позднее был известен и монах Авель, который предсказал нашествие французов и сожжение Москвы. И сейчас, в наше время, есть удивительные провидцы, например, известная баба Ванга из Болгарии.

Ясновидение, предвидение — что это? Увы, ответа мы не знаем, этот феномен наука пока объяснить не может.

Опубликовано в журнале "Костер" за январь и за февраль 1994 года.