|
ИЛЬИН ДЕНЬ. В крестьянском
земледельческом календаре осень начиналась с Ильина дня, хотя ее приход
отчасти предупреждал уже Петров день, что отражено, например, в
поговорке: "Пётр и Павел час убавил, Илья-пророк - два уволок"
(Мод., Плотичье, КЦНТК: 135-14 1).
Фиксировал начало осени запрет на купание
2: "Вот с Ильина дни вот уж не
купаютцы. Всё говорили...: "Олень в воду
написал уж, уже нельзя купатце""
(Мод., Попчиха, ШТНК: 085-29); "Купаться, ви[ди]шь, ковда
олинь сикнет в воду, дак нельзя" (Мод., Плотичье, КЦНТК:
135-14).
Как в любой другой значимый праздник, в Ильин день, а нередко
еще и последующие два-три дня не работали, чему способствовал и обычай
ходить в гости и на гулянья в деревни, в которых
справлялся тот или иной праздник: "Ильин день второва [августа], дак вот пятница [перед Ильиным днем]... И не роботали было. Хоть сколько роботы
на поле, и не роботали некогда. Заветная пятница! Все боялись"
(Мод., Кортиха, ШТНК: 079-22); "Ильин день - праз[д]ник праз[д]новали. Большой праз[д]ник.
Нарядныи ходили - пере[о]девались [в праздничную одежду]. Праздник большой в Ильин день... Так друг-то к дружке ходили [в гости]"
(Мод., Попчиха, ШТНК: 085-29).
ЖАТВЕННЫЕ ОБРЯДЫ. После Ильина дня можно было начинать убирать ранние озимые хлеба
3. Но настоящая уборочная страда начиналась со Спасова дня: "Жнива
начинаетцы после Спасова дня. Отгуляем [Спасов день] и айда жать"
(Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК:
079-74); "Со Спаса [= 14 августа] можно рожь [убирать]. Фрукты - яблоки снимали... после девятнадцатова августа - Спас яблочный"
(Залес., Залесье, КЦНТК: 112-01).
Порядок созревания урожая и, соответственно, его уборки был четко определен: "Сначала рожь жали... потом
ячмень, потом овёс - в последнюю очередь"
(Там же, КЦНТК: 112-01).
Жали, как правило, женщины и девушки. На поле перед началом жатвы они "Богу молились. Первой [что делали], молились, што урожай какой хорошой, дак и штобы собрать ёво всё хорошо, и силы [чтобы были]. Молились, крестились и кланялись в землю. Три раза кланялись"
(Мод., Слуды, КЦНТК: 135-28). По
всей видимости, помимо молитв в старину существовали и специальные
приговоры, о которых современные рассказчики имеют лишь самое смутное
представление: "К какому урожаю приходят и к тому и приговаривают. Вот
рожь жнут - приговорят, овёс жнут - приговорят, ячмень - тожо"
(Там же, КЦНТК: 135-28).
Урожай убирали предельно тщательно: "Ни одново колоска не уроним"
(Залес., Залесье, КЦНТК: 112-03).
Работа в
наклонку требовала от женщин огромного терпения и выносливости.
Чтобы предотвратить возможную ломоту в спине, они совершали определенные
магические действия. Так, еще весной, во время первой грозы женщины и
девушки кувыркались через голову
4: "Первой гром гремит, дак кувыркались... Три раза, штобы спина не болела. Приговаривали, хто больной, дак: "Дай, Бог, мне здоровья, спина штоб у
миня не болела"" (Мод., Слуды, КЦНТК:
135-30). А во время уборки урожая с той же целью жницы затыкали за пояс спорынью - сросшиеся колоски ржи
5.
Несмотря на то, что уборка урожая была делом нелегким, как и
любая другая крестьянская работа, она вызывала у женщин и девушек только
самые положительные эмоции. Этому немало способствовали и частушки,
которые во время жатвы пелись на специальный "долгий" напев (№№ 53-58):
"Реже на[до] и с таким, с голосом тонким, и с выносом таким"
(Никол., Петрово, КЦНТК: 082-24); "На жатве так вот пели, таким тоном - долго, протяжныим"
(Дуб., Цампелово, 081-16); "У
миня мама как уйдёт, <...> вот я и распоюсь. Дак рада до темна жать"
(Уст., Кормовесово, КЦНТК:
088-67). Разумеется, в исполнявшихся на поле частушках присутствовали и жатвенные мотивы:
Жала рожь высокую,
Вязала колосиноцкой.
Из-за подружки дорогой
Россталась с егодиноцкой
(Уст., Романьково, ОНМЦК: 003-16)
[Рожь зелёная] густая -
Почему не лестная?
Сейчас любовь не интиресна,
Дальше - неизвестная.
(Никол., Петрово, КЦНТК: 082-22)
Рожь зелёную не жнут,
И мокрую не вяжет-то.
Про миня про молоду
Чёво, чёво не скажут-то.
(Никол., Петрово, КЦНТК: 082-21)
Собранный урожай вывозили в специальные помещения с печками -
овины, где его сушили, а затем на расположенном рядом гумне молотили:
"Тоже приспособление было такие: "гумно" называлось или "ладонь" -
под крышой. Там очень ровный пол глиняный.
Вот развязывали снопы и настилали: один
ряд, а потом другой ряд. И вот ходят и
ударяют [цепом, молотилом] по этим
колосьям. И они должны угадывать, штобы
ни однова раза двоё враз не ударили"
(Залес.,
Залесье, КЦНТК: 112-05)КЦНТКпод
Важнейшим событием не только жатвы, но всего годового цикла
крестьянина-земледельца были дожинки. Поэтому, конечно же, они
обставлялись целым рядом ритуалов, одним из которых, сохранявшихся
наиболее долго, было почитание последнего снопа
6: "Обезательно, ковда
кончаетцы [жатва], кладём в угол снопик такой небольшой. <...> Это самый последний снопок
завяжошь и принесёшь домой" (Уст., Романьково, ОНМЦК:
003-007); "Дожинаём -
сноп приносим сюды [= в дом]. <...> Это ишшо единолишно жили, дак вот: "Пожинальница, - гов[ор]ят, - у
миня, кончилась". Пожинальница. Пожинальной сноп в углу стоит"
(Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК:
079-74); "Приносили такую небольшую... - снопочик овса. Овёс послидний шёл. Рожь - раньше,
ячмень раньше жали, а овёс последний. И вот с овса несут небольшой такой снопочик - сделают оккуратненькой, симпатичненькой - и поставят ёво под образа"
(Уст., Кузьминское, КЦНТК:
083-37).
Пожилые исполнители еще помнят и изготовление пожинальницы в
виде антропоморфного существа: "[Последний сноп] или бабушкой [нарядят],
или шапку оденут, <...> на
пережнёй угол поставят, и стоит в переднём углу"
(Никиф., Даниловское, КЦНТК:
089-07).
Принос пожинальницы домой сопровождался символическим выгоном из дома насекомых - тараканов, блох, мух: "Мама идёт, этим снопочком машет:
Тараканы, мухи, блохи,
Уходите все вон!
Вы лето летовали,
Нам зиму зимовать. -
Сходит везде:
Тараканы, мухи, блохи,
Уходите все вон с дома!
Вы летом летовали,
Нам зиму зимовать. -
<...> Она идёт, везде махаёт потихоньку так, оккуратненько, и приговариваёт. <...> Это потому "лето [летовали]", што лето целое дома-то мало находишься, всё в поле, в поле: то сенокос, то жатва, то посевная, то уборка... - и всё
на поле. А зимой ничово [не делают] - скотину уберут да опять на печку. Вот поэтому - "вы лето летовали""
(Уст., Кузьминское, КЦНТК:
083-37).
Последний сноп стоял в переднем углу избы до Покрова. А в Покров, день, в который обычно заканчивалась пастьба
7, его во дворе делили по всей имеющейся в хозяйстве скотине - закармливали скотину на зиму
8: "Мама утром встаёт, берёт пожинальницу из угла, где
образа... и несёт в хлев. Лошаде даст -
часточку скормит, коровушкам, теляткам. Эту пожинальницу обязательно нужно скормить скотине"
(Уст., Кузьминское, КЦНТК:
083-37). "Это мы закармливали их: ...там овцы, дак овцам, корова, дак корове, - всем [делили]. Это как уж на место [= на зиму скотина встаёт]. <...> Пожинальница - это закармливаем мы скотину... Небольшой снопок так и стоит до
самово Покрова" (Уст., Романьково, ОНМЦК:
003-007).
Празднование дожинок и закармливание на зиму скотины продолжалось и в колхозное время: "А в колхозе пожинальница: пива
наварит придсидатель. Долюшки даст - там ково-то заколет. Молочка даст. Война шла, бедно жили-то. Ну, покормят нас. Это называлась "пожинальница""
(Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК:
079-74); "Это овёс жнём, и гов[о]рят: "Это надо корове заговетцы, - ну, по пясточке [дадим]. Хоть и в колхозе.
Эсли я дояркой [работаю], дак из колхознова поля последнюю горсть возьму - скормим. [Это] закармливают коров к зиме
- вот так называлося. Вот осенью закармливают... Обшественную коровушку
[надо] накормить: принесла последнюю горсть, [взяла на поле] где
дожинают бабы, и накормила
ие. Это гов[ор]ят: "Закормила я коровушку севодни овсом""
(Там же, КЦНТК: 079-74).
Специальные обряды совершались раньше и при завершении уборки льна. Одним из таких обрядов было выстилание льна кружком
9
- "зеркалом" или "солнышком", как это здесь называлось: "Когда кончишь
поле-то стлать, и вот на конце-то и [делали "солнышко"]... штоб лён
белилсы" (Уст., Деметьево, КЦНТК:
088-33). В старину изготовление "солнышка" сопровождалось
кувырканием женщин на выдерганном льне: "Я-то уж советская, дак постелем
[лён], да и
драка домой. Старухи которые, [те] делали "солнышок"... - как солнышко ходит вот кругом. И говорит [старуха]: "Ты не сделала, Анна, солнышка-та?" Я говорю: "Ни
чёрта не сделала. У миня билее
вашова будет". Вот так. А другая старуха: "Да надо бы, надо бы, - го[вор]ит, - сделать-то".
Они и кувыркались [с приговором]:
Кукурику-наманику,
Потеряла Манька сику.
Кукурику на лицё,
Отдала дружку кольцё. -
Да и побежит. Старуха уж это [делала], старей
которая миня. Кувыркалась кверьху ногам. Ноги кверьху.
Кувырнётцы кверьх ногам: "У
миня, - го[вор]ит,
- лён белой будёт. <...> Стелём лён-то. Кончим это всё. Бабы говорят: "Я покувыркалась севодни, штобы у
миня на полосе лён-то [лучше выбелился]". Это раньше..."
(Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК: 079-74,
75).
Мяли лен там же, где до этого обмолачивали зерно, на гумне. На помочи,
как правило, собирали девушек и женщин: "На[д]о позвать там баб
семь-восемь - мнём лён. Изомнём. А на второй день зовёт нас жо -
трепать" (Дуб., Линева Дуброва, КЦНТК:
079-76); "Раньше мялкой мяли [лен]... девки. Помочь делают девки... Все вмисте на ладоне соберутцы... И я мяла тожё
конешно - лет двинадцеть, тринадцать, пятнадцать [было] - мяла льни во всю. Полотно-то надо обработать. Там изомнём, там треплём, - всё молодёжь. Ну, старухи заведуют ладонью-то... А как же! А [то] я наделаю делов-то - изомну-ту не так. Надо погледеть, штоб он измят был. <...> [Песни тут не поют]. Помни-ко попробуй, вот волокно-то запехай вот в мялку-ту, да: хоп, хоп, хоп... Тут не до песён, как рот
тесён. <...> [А когда] бабка сдела[е]т стол вечером, напоит пивом, дак поём и пляшом - лён мяли"
(Там же, КЦНТК: 079-76).
Окончание уборки и обработки урожая крестьяне старались
приурочить к престольным праздникам, которые осенью справлялись в каждой
деревне: "Ковда всё на полях уберут... - Богородицын день - товда всё с полей уберут, и в этот день гуляли"
(Залес., Залесье, КЦНТК: 112-01); "[Дмитриев день] -
чётвёртово октября - чово-то у нас престол, в деревне праздник у нас... Как вроде уж урожай уберали, дак вот гуляли... два-три дня. Гуляли, веселились... Святой
Дмитрей - именинник, дак вот [столы] накрывали, гуляли, веселились"
(Мод., Попчиха, ШТНК: 083-27).
ВОЗДВИЖЕНЬЕ. В Воздвиженье, по народным представлениям, змеи свиваются в клубки и уползают на зимовку: "В Вздвиженье в лес не ходим. Нельзя ходить в лес. Там змеи собераютцы, - говорят, - в кучи. Хто дак и верно говорят, што пришёл в лес да так и убежал - змеи кучам"
(Мод., Слуды, КЦНТК: 136-07); "[Мужик пришел в лес. Там] как змеи-то да кучам. <...> В это Вздвиженьё собераютцы змеи в о[д]нно место на зимовку. <...> В Вздвиженье нельзя ходить в лес никак"
(Никиф., Волосово, КЦНТК: 084-12).
Выделяется Воздвиженье и тем, что в этот день, как и в
некоторые другие важнейшие праздники народно-православного календаря,
нельзя работать: "В Вздвиженье овины не сушат, бани не топят, в лес не ходят. [Если будешь работать] - тоже привиденье какоё-то"
(Мод., Слуды, КЦНТК: 136-07). |
